Противодраконья эскадрилья - Страница 80

Когда гаситель почти приблизился к берегу, где за неширокой полосой пляжа начинались густые джунгли, «Дракфайтер» пролетел над верхушками деревьев и оговоренным маневром увлек нас вдоль линии прибоя. Через полчаса полета мы приблизились к выступающему в море небольшому полуострову с широкой песчаной косой. На эту косу, метрах в сорока от зарослей, Гобой и посадил свой «Дракфайтер». Я приземлился рядом.

Имя этому лесу, как и обиталищу орков, явно дал очень прозорливый путешественник. Насколько мрачным и угрожающим был Лес духов, настолько ярким и жизнерадостным являлся Радужный лес. Казалось, его раскрасил какой-то безумный художник, плюнув на все законы биологии. Даже прибрежный песок был под стать лесу – золотистый, с розоватым отливом.

Мы выбрались на песок и завороженно уставились на это буйство природы. И только двое из нас смотрели на лес не в немом восхищении, а по-другому. Эльфы сильно изменились. От их едва заметной неуверенности и грустной отрешенности не осталось и следа. Лица расцвели эмоциями, и не все из этого эмоционального спектра мне понравилось. К радости примешалась изрядная доля хищности и злого торжества.

– Гобой, – решил я отвлечь эльфа от созерцания родного леса, – я никогда не спрашивал, но как ты вообще покинул родину? Если это, конечно, не секрет.

Злость в спектре эмоций эльфа стала ярче. Я задал этот вопрос не из любопытства, а чтобы помочь ушастому достичь пика отрицательных эмоций. Лучше, если это произойдет здесь и сейчас, а не где-нибудь среди хижин родного племени. Здесь на эмоциональный накал успокаивающе повлияет вид человека, который выкупил его из рабства и доставил домой. Случись это в радужной глубине леса, в окружении родственников, общения с которыми Гобоя лишили люди, вспышка негатива может иметь непредсказуемые последствия.

– Не секрет, – зло прошипел эльф. – Сначала мы осторожно относились к чужакам. Они привозили красивые вещи и острые ножи. Потом начали привыкать. Стали ходить на торг всей семьей, как на праздник. Подлости не ждали и принимали угощение без опаски. Отравить эльфа не сможет даже самый хитрый и умелый человек. Но однажды пришел маг. У нас нет магии, а у него была. Очень подлая магия. Праздник закончился. Началось рабство.

С каждым новым предложением речь Гобоя становилась все жестче и невнятней. Слова срывались в шипение.

– В мире много подлости, – философски подметил я, – но немало и добра. Может, высшие силы решили дать тебе испытание перед тем, как подарить небо?

Чисто иезуитский ход, но практически всегда срабатывающий. Попробуй отрицать высший план, особенно если в результате ты получаешь нечто значимое.

Эльф странно посмотрел на меня и начал раздеваться.

И чего это он удумал?

Мое недоумение было быстро развеяно. Чирик последовал примеру отца. Когда на эльфах остались лишь набедренные повязки, Гобой достал из своей сумки связку маленьких тыквенных бутылочек. Вскрыв все емкости, он начал наносить на тело сына разноцветные полосы. То же самое он проделал и с собой.

Ага, вот он каков, первозданный облик детей Радужного леса. Эльфы сейчас выглядели так, словно катались по этой самой радуге.

По-прежнему не проронив ни слова, Гобой кивнул мне и стремительным рывком взлетел на крону ближайшего дерева. Чирик с не меньшей грацией устремился за отцом.

Пришло время ожидания – самая нелюбимая часть моей жизни. И совсем не потому, что мне не нравится безделье, просто в такие моменты сильно разыгрывается фантазия. В голову лезут самые невероятные сценарии предстоящих событий. И что самое мерзкое, нет информации, которая могла бы подтвердить положительный сценарий или опровергнуть отрицательный.

Постепенно тревожность нарастала. Итогом стало то, что обед и ужин были поглощены без аппетита, а ночью так и не удалось уснуть. За пределами уже не казавшегося надежным укрытием гасителя жили своей жизнью джунгли. Их дневное очарование пропало, а ночью Радужный лес казался не менее угрожающим, чем родина орков.

За бортом что-то постоянно шуршало и подвывало, то ли ветер, то ли какая-то зверушка. Временами раздавался рев неведомого животного. Возможно, это был опаснейший хищник, а может быть, в лесу бродила мелкая и ехидная тварь размером с крысу. Бывают в природе и такие казусы. Но воображение почему-то не хотело ограничиваться скромными размерами и умеренной опасностью.

Уже под утро, когда усталость наконец-то начала брать верх над осторожностью, в борт гасителя негромко постучали.

– Кто там? – вскинулся я и даже хохотнул, подумав, что могу услышать в ответ голос почтальона Печкина.

– Я вернулся, – вместо почтальона откликнулся Гобой.

Ну что же, вот и момент истины.

– Сидите внутри и не высовывайтесь, – сказал я напрягшемуся экипажу.

В ответ Дуган мелко закивал, а Карп упрямо набычился.

– Ну и фиг с тобой, Золотая рыбка, полезли, – отмахнулся я и дернул запорный рычаг на десантном люке гасителя.

Может, это не очень разумно, но порой приходится наступать на горло собственной паранойе, даже если кажется, что она нашептывает вполне правильные вещи.

Снаружи все осталось на месте – укутанный в предрассветный туман и оттого немного блеклый Радужный лес и спокойное как сытый лев море. Из нового на песчаном пляже появились двенадцать фигур – хрупкие эльфы в набедренных повязках и с боевой раскраской. Хотя, может, и не боевой, а вполне повседневной – кто их, ушастых, знает.

Самым мелким из пришельцев был точно Чирик. Его я узнал сразу, а вот Гобоя пришлось высматривать – очень уж одинаковыми выглядели хрупкие и низкорослые эльфы, да еще со своим абстракционистским боди-артом.